Запад из-за СВО лишил нефтянку РФ высоких технологий. Как быть?
Крупнейшая американская нефтесервисная компания SLB объявила о прекращении поставок в Россию продукции и технологий для управления добычей со своих предприятий по всему миру в связи с ужесточением санкций против Москвы.
«SLB всерьез относится к соблюдению законов об экспортном контроле и экономических санкциях и по-прежнему поддерживает международное сообщество», — говорится в сообщении. Также в нем есть призыв к прекращению боевых действий на Украине.
В SLB предпринимали шаги по сокращению своей деятельности в РФ и ограничению инвестиций и новых технологий с марта 2022 года — сразу после начала СВО. С тех пор компания отменила поставки из США, Канады, Британии и ЕС. Теперь запрет стал глобальным.
Ясно, что причина в позиции официального Вашингтона. Российскую нефтянку давят по всем фронтам. Например, пытаются рассорить ОПЕК+. Россия готовится обогнать Саудовскую Аравию по добыче нефти, утверждает фальшиво проамериканское Международное энергетическое агентство.
Но вместе с тем… Российские нефтегазовые компании создали свои ЧВК, свои авиакомпании, свои спутниковые группировки. Но что они сделали для развития собственного производства используемого оборудования? Смогут ли заместить западные технологии? Как их дефицит скажется на добыче?
Об этом «СП» поговорила с экспертом Фонда национальной энергетической безопасности, а также Финансового университета при правительстве РФ Игорем Юшковым.
— Надо посмотреть, в каком формате SLB реально будет уходить. Потому что другие иностранные компании, ее конкуренты, тоже заявляли о уходе из РФ, а на деле оставляли бизнес российскому подразделению. Переименовывали его условно в ООО «Ромашка», а собственником и директорам оставался представитель российского офиса. Формально компания выглядела как независимая, но на деле все понимали, что прежняя работа продолжается с помощью разного рода схем. Кроме того, бывший собственник получал право обратного выкупа своих прежних активов.
«СП»: Какова доля рынка таких иностранных компаний?
— В общем объеме операций, доля иностранных нефтесервисных компаний была сравнительно небольшой. Поскольку основные представители нефтесервиса являются либо подразделениями российских вертикально-интегрированных компаний, либо российскими же сервисниками. Но SLB, а также американская Halliburton, которая ранее тоже ушла с российского рынка, — лидеры в сегменте сложных высокотехнологичных операций. Их не так много, но это было эффективно. Поэтому теперь либо надо искать альтернативных поставщиков в Азии, либо осваивать такие операции самим.
«СП»: В чем смысл сложных операций? Разве недостаточно пробурить дырку и качать нефть?
— Качество ресурсной базы и в России, и во всех других странах-производителей нефти ухудшается. Простые, элементарные месторождения уже истощились и нужно применять современные технологии, чтобы дожимать старые месторождения и осваивать новые, со сложной геологией. Зато сейчас есть время и для поиска таких технологий за рубежом и для собственной разработки, потому что мы сокращаем добычу в рамках ОПЕК+ и в рамках дополнительных своих решений. То есть наши компании могут это сделать за счет сложных проектов, где без иностранцев пока не обойтись.
Этот временной лаг дает уверенность в том, что обрушения добычи не произойдет. Будем добывать примерно столько же, сколько и раньше. Уход иностранных нефтесервисных компаний приведет скорее не к изменению объемов добычи, а увеличит себестоимость проводимых производителями работ. Например, раньше с их помощью можно было пробурить какую-то сложную скважину с множеством ответвлений, с разрывом пласта, а теперь придется бурить несколько скважин, чтобы получить тот же результат. Их решения более эффективны.
«СП»: О добыче на шельфе теперь придется забыть?
— Мы на шельфе почти не работаем. У нас есть шельф Каспийского моря, где «Лукойл» бурит сам. Есть шельф Сахалина, где мы много добываем и где действительно представлены разные международные компании. Но они частично там остались. Японцы имеют долю и в Сахалине-1, и в Сахалине-2, индийские компании. Добыча идет в нормальном режиме. Эти проекты всегда стояли особняком, они реализуются не на общем российском законодательстве, а на основе соглашения о разделе продукции. И еще есть платформа «Прилазломная» на шельфе Баренцева моря. Пожалуй, все.
«СП»: Но мы же планируем в будущем активно осваивать шельф Арктики, даже создаем там военные базы. А теперь США нас лишили доступа к необходимым технологиям…
— Мы пытались застолбить место, подали заявку в ООН о расширении российского континентального шельфа, чтобы расширить нашу экономическую зону до 200 миль. Но не факт, что мы будем там когда-либо добывать нефть. Ведь в нашей нынешней неоспариваемой зоне уже есть второе в мире (после Персидского залива) месторождение газа — Штокмановское. И, видимо, оно никогда не будет разработано, так как удалено от берега. Все арктические проекты на шельфе очень сложные и дорогие. При современных ценах на углеводороды они могут навсегда остаться нетронутыми.
А вот на суше в Арктике действительно возможна большая добыча и нефти, и газа. В том числе из морских месторождений. Для этого с берега проводится направленное бурение. У нас на Сахалине есть такая скважина длиной 23 километра. Вот на таких технологически сложных вещах как раз и специализировались SLB и Halliburton. Придется этот вопрос решать.
«СП»: Как получилось, что иностранцы заняли высокотехнологичный сектор нашей нефтянки? У нас же есть Институт нефти и газа, там должны были готовить необходимые решения еще с советского времени…
— В советское время многих технологий не было ни у нас, ни на Западе. Технологии постоянно развиваются. Кстати, нефтегазовая отрасль — очень высокотехнологичная, несмотря на стереотипы, что достаточно пробить скважину и черпать ведром, и вообще стыдно добывать нефть и газ. В реальности из-за того, что эта отрасль приносит большие доходы здесь и сейчас, весь мировой «хайтек» в основном туда и направляется. Добыть нефть на современном месторождении сложнее, чем в космос слетать. Поэтому в нефтегазовой сфере все постоянно совершенствуется.
«СП»: Это на Западе. А у нас почему не так?
— Начиная с 1990-х и нулевых, да, фактически, до сих пор нам говорили и говорят, что не нужно, чтобы у нефтяной компании был полный набор компетенций. Мол, нефтяная компания должна только лицензию на месторождение получить, а затем надо звать нефтесервисные компании, которые нефть добудут и останется лишь сдать ее по документам «Транснефти», которая ее прокачает и нефтяная компания продаст ее в порту потребителю. Так якобы работают современные структуры. А буровые, ремонтные и тому подобные подразделения — непрофильные активы, от которых надо избавиться.
Многие наши компании так и сделали. Они выводили такие «непрофильные активы» в отдельные структуры и продавали их. Порой в этом был и личный интерес. Была компания государственная, а стала частная, принадлежащая какому-то аффилированному с руководством лицу…
Тот, кто на это не пошел, или вовремя начал восстанавливать свои «непрофильные активы», тот сейчас на коне и своим конкурентам — другим российским компаниям — оказывает услуги. Пример такой компании — «Сургутнефтегаз». Она почти не изменилась с советского времени. Ее директор Богданов — очень консервативный. В результате «Сургутнефтегаз» — один из лидеров по нефтесервисным услугам в России. Остальные компании тоже понемногу стали восстанавливаться.
«СП»: Кто же давал такие неумные советы нашей нефтянке?
— Западные консультанты. Наши производственники их нанимали, абсолютно все им о себе рассказывали, и это даже считалось хорошим тоном. Их манили ростом капитализации российских компаний на западных биржах. Это и сейчас не изжито до конца.
