Женщины даже в нацистском «Азове»* остаются просто женщинами

Полковник запаса Александр Лифанов — представитель редкой профессии. Он — специалист по борьбе с терроризмом, военный психолог и конфликтолог. Во время битвы за Мариуполь он был одним из тех, кто вел переговоры с засевшими в подземелье «азовцами» *. А потом работал с пленными. Среди них были порядка семидесяти женщин — связистки, медсестры и повара. Всех их потом обменяли. Но за то время, пока они находились в заключении, с ними работал военный психолог Лифанов. Он проводил своеобразный эксперимент — попытался переформатировать мировоззрение бойца нацистского полка в юбке.

«СП»: Александр Геннадьевич, на что вы сделали ставку?

— На гендерный фактор. А на что еще делать-то? Не на политику же? Не рассказывать же им о том, какие великие укры и как надо правильно ненавидеть русских? Перед нами же женщины. Пусть в военной форме, пусть с вывихнутыми мозгами, но представительницы прекрасного пола. А чего хотят все женщины?

«СП»: Говорят, кто это узнает, тот тысячу лет проживет…

— Глупость. Значит, мне суждено прожить тысячу лет. Спасибо. Женщине сама природа предопределила стать женой и матерью. Рожать потомство. И быть центром Вселенной в своей семье. Вот вокруг этого космоса все в ее жизни и вертится. Все остальное — либо производные, либо подводящие факторы. Это сейчас на Западе женскую природу пытаются сломать через колено. А в традиционном обществе она остается неизменной. Хотя, конечно, украинки — это женщины особенные. Дьявольщинка в них заявлена гораздо сильнее, чем в других представительницах прекрасного пола. О том еще Гоголь писал. Я, кстати, перечитывал его по ночам во время своего эксперимента. Николай Васильевич был моим ночным куратором. И еще я заново перечитал «А зори здесь тихие» Бориса Васильева. И пришел к выводу, что тогда женщины были все-таки другие. Другое поколение, другая ситуация, другая среда, другая война, другой социум. А женщина — существо очень социальное. Я б даже сказал — социально чувствительное. Ну и конечно, эмоциональный фон совершено другой. Как говорят французы, «у женщин — все сердце. Даже голова».

«СП»: «Азов» — полк фанатиков. Поэтому логично было бы предположить, что женщины здесь тоже были фанатиками…

— А вот и нет. Главным смыслом и сутью подавляющего большинства азовцев была маниакальная идея убить русского. Им ее навязали сверху. Но это у мужчин есть потребность ненавидеть, и то далеко не у всех. У женщин есть потребность любить. Мужа, детей, родителей. Если их и можно назвать фанатиками, то это фанатики любви и семейных ценностей. Ни одного настоящего фана в нашем понимании я среди них не встретил.

«СП»: А зачем же они шли в «Азов»?

— Либо за хорошей зарплатой (а она в этом полку по украинским меркам была очень хорошей), либо с целью устроить свою личную жизнь. Среди них было немало разведенных, кстати. И дети у многих были.

«СП»: Телеграм-каналы кишат роликами о каких-то женщинах-нацистках, которые призывают убить русского…

— Я таких среди моего контингента не встретил. Но рискну предположить, что это не было их искренним желанием. Это было желанием вписаться в общий тренд. А он был именно таким. Да, нездоровым. Да, нацистским. Но женщины в современном больном украинском обществе просто вынужденно приняли правила игры, которые им навязали мужчины. И — как это ни парадоксально звучит, демонстрировали придуманную ненависть к русским и желание их убивать только для того, чтобы понравиться другими мужчинам. Своим. Вот те хотели убивать русских искренне. Для них это была цель. А для женщин — средство. Средство решить свои личные проблемы. С нравственной точки зрения это выглядит, наверное, уродливо. Но это в здоровом обществе. А современное состояние украинского общества здоровым назвать нельзя. Но каково общество — таков и набор женских инструментариев решения в социуме личных проблем. Ну, если им другого выбора не оставляют или они его не видят — как им быть? Принимать правила игры. Они и приняли.

«СП»: То есть женщины «Азова» играли в ненависть?

— Ну да. Они вообще хорошие актеры. В смысле — актрисы. Социально пластичны.

«СП»: Они вам сами рассказывали — про эту игру в ненависть?

— Да ну нет, конечно. Они не рассказывали. Они проговаривались — в порыве душевного откровения.

«СП»: Но для этого они должны были вам поверить…

— А я сразу декларировал свои цели. Главная из них — сделать так, чтобы такое на Украине больше никогда не повторилась. Я им говорил: я не хочу, чтоб ваши дети сгорели в огне будущих войн, куда вас захотят втянуть. Помогите мне в этом. Давайте объединим усилия. То же самое говорили мои коллеги. И женщины проникались. Некоторые прониклись до того, что в итоге вышли замуж за моих разведенных коллег. И остались в России. Объединили усилия, так сказать. На всю жизнь.

«СП»: А как расположить к себе женщину?

— Я нашел несколько способов. Либо демонстрацией к ней своих чувств (гамма здесь довольно широкая), либо активным участием в ее личных делах и проблемах, либо с помощью чувства юмора. С этим, кстати, в современном украинском обществе огромные проблемы. Но если ты ее рассмешил, если она тебе улыбнулась, значит, дорожка к ее завоеванию уже проложена.

«СП»: И как вы заставляли их улыбнуться?

— Да много способов. Я, например, иногда читал им шутливые эпиграммы — про них же самих. Действовало.

«СП»: С чего вы начали работу с пленным украинками?

— Там, кстати, не все были украинками. Были еще русские, этнические польки, две гречанки. Одна молдаванка. Кстати, этническое происхождение довольно сильно определяет стереотипы женского поведения.

Click here to preview your posts with PRO themes ››

«СП»: Можно на живом примере?

— Если коротко — украинки расчетливы и авантюристичны одновременно. Польки высокомерны. Гречанки во всем видят подвох. Русские были самыми замкнутыми. И с ними было тяжелее всего. Я сначала, грешным делом, подумал, что они — снайперы. В Чечне обычно так себя женщины-снайперы вели. Пробили — вроде нет. Связистки и медсестры. Их, видимо, не покидало ощущение какого-то первородного греха — будучи русскими, они воевали против русских же. Но мужья — законные и гражданские у них были украинцами. А муж и жена, как говорится… Пришлось приспосабливаться. Женщина ведь так заточена на семью, что ради нее порой готова забыть о собственном народе, предках, родителях, каких-то своих традиционных ценностях. Готова мировоззрение свое поменять. В этом порой трагичность женской судьбы. История кишит такими примерами. И мы здесь столкнулись с этим еще раз.

«СП»: С чего вы начали общение со столь специфичным контингентом?

— Мы им сразу им объяснили, что здесь их никто пальцем не тронет. И ничего им не угрожает Они сразу успокоились. Им-то внушали обратное. Тогда в украинских тюрьмах русских убивали и калечили, и они боялись, что с ними здесь обойдутся так же. Потом мы стали их расселять. Это была целая проблема. Там же свои подруги, свои соперницы, свои страсти-мордасти. С той жить буду в одной камере, с этой — не буду. Женский коллектив, одним словом. А в одиночку же их не отправишь — им общаться нужно. Да и не было у нас столько одиночек. Кое-как разместили. Потом мы собрали у них список, что кому нужно из средств гигиены и какого-то элементарного парфюма. Список получился — закачаешься. Кое-как со скрипом решили и эту проблему. Потом они попросили связать их с родней — рассказать им, что у них все в порядке. Это было проще всего. И мы сделали и это. И только потом стали работать с контингентом.

«СП»: И в чем эта работа заключалась?

— Нам были интересны истоки их ненависти к русским. Это движет ими, является основной личностной мотивацией для войны с нами. Мы понимали, что вся эта ненависть — продукт пропаганды. И нам было интересно, насколько здравомыслящий человек способен противостоять пропаганде, которая в принципе лишена логики и здравого смысла. И делает человека зверем. Мы работали и с мужчинами, и с женщинами. Потому что и у тех, и у других своя логика. И, по моему мнению, у людей должна быть какая-то внутренняя психологическая сопротивляемость мнению, которое навязывают извне. И пришли к очень неутешительным выводам.

«СП»: Каким, если не секрет?

— Если элементарный анализ сложившейся вокруг него ситуации качественно усложняет человеку жизнь и заставляет принимать какие-то решения, которые эту жизнь резко изменят — причем не факт, что в лучшую сторону — человек подсознательно принимает решение не думать. И не анализировать ситуацию. Он плывет по течению. И опять внутри себя решает делегировать принятие решений о своей судьбе другим людям. Тем, кто выше. Кто у власти. Им, типа, виднее. И в этом заключается их фатальная ошибка, которая может привести даже к смерти.

«СП»: Опять же, можно на живом примере?

— Давайте по пунктам. Элементарный анализ навязчивой пропаганды, которая сверху донизу пронизана русофобией, приведет тебя к мысли, что тебя готовят к войне с русскими. С которыми ты никогда до этого не воевал. Мало того — с ними не воевали твои предки. А если взять на себя труд изучить историю взаимного сосуществования России и Украины — вытанцовывается совсем другая картина. Но тогда ты поймешь, что тебя не только толкают к войне, но еще врут в глаза. Морочат голову. Причем круглые сутки.

А значит надо что-то делать. Либо менять власть, либо убегать из страны — хотя бы для того, чтоб выжить. Сменить власть нереально. Остается побег и эмиграция. Несколько миллионов украинцев такой выбор для себя сделали. После известных одесских событий такой же выбор сделали для себя десятки тысяч одесских евреев. Но не все люди пассионарны и социально активны. Не все готовы с легкостью сорваться с насиженного места. И вот такие люди и оказываются в первую очередь в окопах. Женщины вообще в силу своей природы склонны делегировать право принятия решений мужчинам, с которыми они живут. Но и мужчины тоже порой не хотят думать. Боятся думать. Боятся принимать судьбоносные решения. Успокаивают сами себя: мол, все как-нибудь обойдется. Пронесет нелегкая. А нелегкая не проносит.

«СП»: И вы все это рассказываете женщинам…

— Ну да. Порой на пальцах приходилось объяснять. Начинаешь с базовых законов геополитики, потом проецируешь ситуацию на ее собственную судьбу и семью — если она есть. Так лучше доходит. И конечно, надо периодически пересыпать свое повествование комплиментами. Ничто не должно ускользать от твоего взыскующего взора — ни глубокий омут ее фисташковых глаз, ни дивная линия бедра, ни скульптурное изящество фигурки, ни потрясающее воображение новая прическа — шедевр и последний писк парикмахерского искусства.

«СП»: А кто им прически делал?

— Так мы им специально парикмахера приглашали. Он нам в копеечку обошелся, кстати.

«СП»: И как женщины вам внимали?

— А этим не только я занимался. Мы приглашали военных экспертов, политологов, военкоров, журналистов. Интересная закономерность — если женщина чувствует к человеку эмоциональную симпатию (эмпатию) — она ему быстрее поверит.

«СП»: Вы отслеживали судьбу своего контингента после обмена?

— Нет такой возможности. В военных пабликах они не всплывают. В любом случае желаю всем им счастья. И никогда больше не оказываться в окопах. Но лично я с каждой из этих красавиц встретился бы с удовольствием. Может, и встретимся еще — кто знает?