Мздоимцев — к стенке? Что можно позаимствовать из опыта Китая
12 июля в Москве по подозрению в получении взятки задержан заместитель министра цифрового развития Максим Паршин. Его взяли «с поличным в момент получения 3,5 млн. рублей в одном из столичных ресторанах», — рассказал депутат Госдумы Александр Хинштейн в своем Телеграм-канале. Что, по словам парламентария, стало полной неожиданностью для его коллег из Минцифры. Следствие попросило арестовать Паршина до 12 сентября 2023 года.
Инцидент с высокопоставленным чиновником-мздоимцем, что примечательно, совпал с визитом генерального прокурора России Игоря Краснова в Пекин, где он предложил китайским коллегам обмениваться «самыми лучшими» практиками в борьбе с коррупцией.
Глава российского надзорного ведомства посетил столицу Поднебесной по приглашению руководителя Верховной народной прокуратуры КНР Ин Юна. Там он провел серию переговоров, касающихся укрепления двустороннего практического сотрудничества в сфере борьбы с преступностью, в том числе коррупционной направленности.
Так, на встрече с Фу Куем, который является замруководителя Государственного контрольного комитета КНР — органа, занимающегося противодействием коррупции и злоупотреблениям на государственном уровне — Краснов высоко оценил достижения Пекина в возврате активов коррупционеров из-за рубежа и предложил обмениваться опытом.
«В своей работе мы изучаем передовые практики зарубежных партнеров. Например, мне известно о последовательных системных результатах Китая в сфере борьбы с коррупцией, особенно в возврате активов коррупционеров из-за рубежа… Предлагаю рассмотреть вопрос о разработке между нашими ведомствами письменной договоренности, которая позволит обмениваться опытом и самыми лучшими практиками в борьбе и противодействии коррупции. Уверен, это будет полезно обеим сторонам. Мы готовы к взаимодействию и сотрудничеству в любом формате», — сказал он.
Краснов также отметил, что Генпрокуратура РФ занимает ключевое положение в осуществлении антикоррупционной политики. Пояснил, что по искам прокуроров в доход государства может обращаться не только имущество чиновников, но и криптовалюта, когда в отношении таких активов отсутствуют доказательства их легального происхождения. При этом он подчеркнул, что российское законодательство позволяет привлекать к ответственности не только действующих, но и бывших сотрудников органов власти и управления РФ.
Со своей стороны Фу Куй назвал антикоррупционную линию России и Китая «важной составляющей высокоуровневого политического взаимодействия» двух стран и высказался за углубление сотрудничества и обмен мнениями в области антикоррупционной борьбы.
К слову сказать, опыт КНР по борьбе с коррупцией интересен не только прокурорским работникам. Еще в 2017 г. проанализировать компетенции России и Китая в этой сфере для последующего обмена опытом предложил председатель Госдумы Вячеслав Володин.
А в феврале 2019 целая делегация российских парламентарием во главе с председателем Комитета по безопасности и противодействию коррупции Василием Пискаревым прибыла в Поднебесную для изучения практики правоприменения антикоррупционных мер китайскими товарищами. Стороны сошлись во мнении, что для эффективной борьбы с проблемой население России и Китая должно научиться знать и соблюдать законы.
Казалось бы, чего проще. Но почему-то никак не удается искоренить это зло.
Только в прошлом году ущерб от коррупционных преступлений в нашей стране превысил 37 млрд рублей. С учетом предыдущих 12 месяцев он составил 100 млрд рублей. Цифры генпрокурор Краснов озвучил в интервью ТАСС.
Но это официальные данные. Насколько они отражают реальную картину или же являются лишь верхушкой айсберга, сложно сказать.
Тем более что коррупционеры в последнее время все чаще практикуют использование криптовалюты в своих криминальных схемах. А специфика виртуальной среды попросту не позволяет полностью контролировать оборот цифровых активов.
Можно, например, вспомнить историю экс-начальника следственного отдела СКР по Тверскому району Москвы Марата Тамбиева, которого обвиняют в получении рекордной взятки. Деньги на общую сумму 1,6 млрд руб. он получил от представителей одной из киберпреступных группировок, дело в отношении которых расследовал. Коды доступа к взятке были найдены в ноутбуке Тамбиева в папке с названием «Пенсия». За нарушение присяги и совершение поступка, порочащего честь сотрудника СКР, он был уволен из органов и теперь сам находится под следствием. Ему грозит 15 лет лишения свободы.
Но, к сожалению, Тамбиев, превративший свою должность в источник личного обогащения, не один.
По словам главы СК РФ Александра Бастрыкина, в 2022 г. среди фигурантов уголовных дел о коррупции, имеющих особый правовой статус, оказалось 66 депутатов органов местного самоуправления, 49 сотрудников правоохранительных органов, среди которых 29 из МВД, 10 следователей и руководителей следственных органов СК, 10 прокуроров и помощников прокурора.
Статистика удручающая. А сколько еще дел не доходят до суда… Какой в этом плане опыт Китая нам мог бы быть полезным?
Этот вопрос «СП» адресовала руководителю Школы востоковедения НИУ ВШЭ, профессору Андрею Карнееву:
— Международную практику, безусловно, надо учитывать. И не только китайскую. Но поскольку сейчас отношения с Китаем у нас интенсивно развиваются, изучать его антикоррупционную практику нужно. Что касается использования этого опыта в наших условиях, то тут, мне кажется, следует проявлять некоторую осторожность.
Допустим, с тем, что у высшего руководства должна быть воля, чтобы последовательно бороться с этим явлением, можно согласиться. Но также нужно учитывать разницу социально-экономических и социально-политических обстоятельств в каждой из стран.
Дело в том, что китайский опыт неотделим от политической системы, существующей в Китае, которая организована вокруг Коммунистической партии. У нас политическая система изменилась 30 лет назад, уже в этом большое отличие.
Но, в то же время, нельзя сказать, что во всем этот опыт идеален. Как известно, к коррупционерам там применяются достаточно жесткие меры, которые на Западе многими критикуются.
«СП»: Коррупция в ЕС и США это отдельная тема, вряд ли они тут могут что-то советовать…
— Дело даже не в этом. Антикоррупционная кампания, развернувшаяся в стране при нынешнем генеральном секретаре Си Цзиньпине, была направлена на то, чтобы восстановить в глазах населения престиж правящей Коммунистической партии. Десять лет назад было впечатление, что по мере экономического роста люди стали жить хорошо, а чиновники даже еще лучше. Ни в чем, что называется, себе не отказывали. Поэтому товарищ Си и его соратники, когда пришли к власти, решили, что нужно восстановить частично пострадавший от этих процессов имидж партии, и развернули эту кампанию.
В итоге много чиновников разных уровней, в том числе самых высокопоставленных, оказались под следствием. И впервые были арестованы и осуждены деятели самого высшего партийного уровня. В частности, Чжоу Юнкан — бывший член постоянного комитета Политбюро ЦК КПК.
Ничего подобного в предшествующий период не было. То есть, действительно, сотни тысяч, возможно, миллионы коррупционеров (или тех, кого обвинили в коррупции), они так или иначе были наказаны. И стали объектами каких-то дисциплинарных действий.
«СП»: Ну, вор должен сидеть в тюрьме — известная истина… Разве нет?
— Те, кто критиковал, говорили, что для борьбы с коррупцией, необходимо независимое судопроизводство, состязательный процесс и свободное освещение в СМИ. А китайская модель в большей степени на другое делает упор — на строгость, прежде всего. На то, что дела будут рассматриваться по-справедливости, а не по принципу, что своих выгораживаем, а чужим или соперникам — закон.
Эта дилемма, действительно, обсуждается. Само решение Си Цзиньпина бороться с мздоимством не у кого не вызывает сомнения. Но ведь он не может вникать в сотни тысяч дел, понятно, что это совершенно другие люди по всему Китаю выдвигают обвинения и принимают решения. Опять же, насколько эта кампания опирается на инициативу простых людей?
То есть, я хочу сказать, что в китайском опыте есть много положительного, но не нужно его абсолютизировать. Это опыт, который вытекает из совокупности обстоятельств развития Китай, нынешней степени развития политической культуры и т. д.
Есть, кстати говоря, и другие страны, где очень высокая эффективность борьбы с коррупцией. Например, Сингапур. Там свой опыт, возможно, даже еще более удачный, чем в Китае. Но, с другой стороны, это крошечное город-государство. И его опыт тоже вряд ли подходит для крупных стран.
«СП»: Если не ошибаюсь, в Китае за коррупционные преступления иногда расстреливают. И у нас, между прочим, эти предельно жесткие меры многими приветствуются…
— Знаете, в XVI веке один советник написал императору доклад, в котором предложил с проворовавшихся чиновников сдирать кожу, надувать из этой кожи шарики и развешивать их на крепостной стене в назидание.
Все это уже в мировой истории было — желание зверской расправы. Только никогда это не решало вопрос. Даже самые страшные наказания, как правило, не отвращали от совершения преступления. Наоборот, мировой опыт показывает, что важнее не чудовищная жестокость, а неотвратимость наказания. И справедливость суда, чтобы не было под видом борьбы с коррупцией сведения счетов с неугодными. Или с конкурирующими группировками.
У нас, действительно, много людей, которые думают, что надо как в Китае ставить проворовавшихся чиновников к стенке. Таковы стереотипы. С точки зрения психологии обывателя, это понятно. Но популистский подход вряд ли может помочь.
Коррупцию никто нигде до конца не искоренил до сих пор. Даже в Китае, Сингапуре, США или Швейцарии. Но, чтобы все-таки был прогресс в этой сфере, нужны системные меры, которые бы учитывали и мировой опыт, и особенности конкретной страны, где эти меры принимаются.
