Немецкая батарея ПВО на страже московского неба

Выдающуюся роль в обороне Москвы от налётов вражеской авиации сыграл 329-й зенитный артиллерийский полк (зап). Он был сформирован ещё 5 сентября 1939 года и всю войну защищал небо Москвы. Войну полк встретил во 2-й артиллерийской бригаде 1-го корпуса ПВО. В составе полка имелось 5 дивизионов среднекалиберной зенитной артиллерии, и он прикрывал юго-восточные подступы к Москве, такие, как Стрелка, Анино, Мамыри (Нижние Тёплые Станы), Черёмушки и Коньково. Сейчас эти районы уже давно в черте Москвы.

В 1943 году 329-й зап был переформирован в 54-ю зенитную артиллерийскую дивизию (зеад).

Основным вооружением дивизиона были 76−85-мм зенитные пушки. И лишь Автомобильный завод им. Сталина (будущий ЗИЛ) прикрывал дивизион малокалиберной артиллерии: 16 — 37-мм автоматов и 12 — 12,7-мм пулемётов ДШК.

Но вот в ночь на 24 августа 1941 года по улице Дьяково Городище (сейчас территория парка «Коломенское») проехали четыре трактора, которые везли нечто большое, закрытое брезентом, а также двенадцать грузовиков с прицепами, закрытыми брезентом, и ещё десяток автомашин ЗИС-5 с какими-то грузами.

Всю технику разгрузили на окраине села Дьяково, которое заранее было огорожено несколькими рядами колючей проволоки. Охраняли место разгрузки не солдаты 329-го полка, а бойцы частей НКВД, хотя вся эта техника принадлежала 15-й батарее 329-го полка.

У местных жителей большое удивление вызвало число «кубарей» в петлицах комсостава батарее. Там оказалось сразу четыре командира с тремя «кубарями» — полковники (военинженеры 1 ранга) Е.А. Панченко, К.К. Томилин, П.А. Курочкин и С.Н. Олейниченко. Кроме того, на батарее служили несколько командиров с двумя «кубарями» — майоры (военинженеры 2 ранга). На дворе — осень 1941 года: комполка в чине майора в армии — не редкость, а вполне нормальное явление. А тут столько начальства в одну батарею нагнали!

Командиров соседних батарей удивляло то, что информация о приближении германских самолётов с 15-й батареи поступала в два раза быстрее, чем со штатных звукоуловителей полка, имевших дальность обнаружения 9 км. А на 15-й батарее самолёт обнаруживали с 18 км.

И действительно, 15-я батарея хранила множество секретов, как технических, так и политических. Так, основным оружием батареи были четыре 105-мм зенитные пушки с огромной досягаемостью по высоте. Замечу, что в Красной Армии других зенитных пушек калибра свыше 85 мм больше не было до конца войны. Первую отечественную 100-мм зенитную пушку КС-19 приняли на вооружение в 1948 году.

Откуда же взялись в Дьяково 105-мм пушки? К проектированию советских «стратосферных» пушек калибра 100−122 мм приступили ещё в начале 1930-х годов. 122-мм зенитные пушки остались только в эскизных чертежах, а вот опытные образцы 100-мм пушек были созданы в четырёх КБ.

В 1934 году в КБ Кировского завода под руководством главного конструктора И.А. Маханова началась разработка 100-мм «стратосферной» пушки Л-6.

Опытный образец пушки Л-6 был изготовлен Кировским заводом и подан на НИАП в октябре 1937 года. Первая стрельба проведена 19 октября 1937 года — сделано 6 выстрелов с целью опробования системы и подбора зарядов. Заряжание производилось вручную, а затвор работал без полуавтоматики. Стрельба была прекращена из-за заедания буфера полуавтоматики и невозможности из-за этого работать затвором.

На последующих испытаниях Л-6 продолжали преследовать неудачи. Маханов несколько раз менял конструкцию лафета, из четырехколесного он стал восьмиколёсным, вес лафета увеличился на две тонны, но, увы, довести пушку так и не удалось.

Надобность же в «высотных» пушках была очень велика, и к созданию ее параллельно с КБ Кировского завода подключилось КБ завода № 8 (им. Калинина), спроектировавшее 100-мм зенитную пушку 73К, и ОТБ УНКВД, спроектировавшее 100-мм спаренную установку БЛ-140.

Наши ВМС тоже пытались создать 100-мм зенитную пушку (во флоте пушки калибра 100 мм назывались универсальными, так как они должны были стрелять ещё и по кораблям). С 1930 по 1937 год по заказу флота и армии КБ завода «Большевик» создало мощную 100-мм зенитную пушку Б-14. (Корабельный вариант назывался Б-14, а сухопутный — Б-14с, различались они только мелкими деталями). Однако довести Б-14 так и не сумели, а конструктор её угодил за решётку (в ОТБ УНКВД). Затем Управление ВМС для себя заказало зенитную палубную установку Б-34.

Летом 1940 года Политбюро решило, наконец, разобраться с состоянием дел в области высотной зенитной артиллерии, и нашему ВПК пришлось вытащить на НИЗАП (научно-исследовательском зенитном полигоне под Евпаторией) всё, что могло стрелять. Туда привезли 100-мм пушки: Л-6, 73К и Б-34 (БЛ-140 была ещё только на бумаге). Для сравнения в Германии закупили батарею из четырёх 10,5-см пушек Flak 38. Подчеркиваю, именно батарею со всем положенным по штату имуществом. Пушки были снабжены электроприводами, автоматическими установщиками трубки (АУТ), приборами управления стрельбой (ПУС), мобильным генератором постоянного тока мощностью 24 кВт, работавшим от бензинового двигателя, и т. д.

Четыре 10,5-см пушки Flak 38 были доставлены в СССР и испытаны с 31 июля по 10 октября 1940 года на НИЗАП. По нашей традиции пушке Flak 38 присвоили «псевдоним» ГОД (Германская особой доставки). Пушки ГОД проходили совместные испытания с отечественными опытными 100-мм зенитными пушками Л-6, 73К и сухопутным вариантом Б-34.

Все три наши пушки заведомо проигрывали Flak 38 и без испытаний. Все они представляли собой недоведённые до ума опытные экземпляры. Ни одна не имела ни электрических приводов наведения, ни АУТ, хотя они и предусматривались проектом.

Баллистика наших пушек и ГОД почти не отличалась, но кучность снарядов ГОД была в два раза выше. Германский снаряд при том же весе давал 700 убойных осколков, а наш — 300. Была отмечена очень точная работа автоматического установщика взрывателя. Живучесть ствола определена в 1000 выстрелов (при падении начальной скорости на 10%). Однако в результате каких-то интриг решили принять на вооружение не ГОД, а совсем «сырую» 100-мм пушку 73К. Единственный вразумительный аргумент нашей комиссии — ряд узлов германской пушки сложен в изготовлении. Результат не замедлил сказаться — 73К «пушкари» завода им. Калинина довести так и не сумели.

После испытаний батарею 10,5-см германских пушек Flak 38 отравили на Донгузский полигон в 20 км южнее Оренбурга.

С началом войны на Донгузском полигоне была сформирована 14-орудийная зенитная батарея. В состав её вошли четыре 105-мм пушек ГОД, четыре 75-мм пушки фирмы «Виккерс» (трофеи, взятые в Эстонии в 1940 г.) и шесть отечественных 37-мм автоматов 61К. Кроме того, в состав батареи был включён экспериментальный радиоискатель Б-3.

Этот радиоискатель являлся не менее важной тайной батареи № 15, чем пушки ГОД. Его данные никоим образом не должны были попасть к врагу. Кстати, и наличие 105-мм пушек ГОД, и 75-мм пушек Виккерса тоже было большим секретом. Вообще любое участие иностранной техники в битве под Москвой представляло собой секрет. Даже применение ленд-лизовских танков «Валентайн» было совсекретным. По сему поводу военным цензором разослали специальные инструкции.

Радиоискатель Б-3 изготовили в единственном экземпляре в ленинградском НИИ-9 под руководством ведущего инженера П.П. Кузнецова. Комплекс состоял из двух радиоискателей — определителя азимута и определителя угла места. Каждый из них помещался на автомобильном прицепе.

В 1942 году радиоскатель Б-3 батареи № 15 заменили на английскую радиолокационную станцию орудийной наводки GL-Mk II. Кстати, на базе этой РЛС советские инженеры создали станцию орудийной наводки СОН-2. Постановлением ГКО от 20 декабря 1942 года СОН-2 была принята на вооружение и запущена в серийное производство.

Только за ноябрь 1941 года батарея вела сопроводительный прицельный огонь по 127 целям, и в 98 случаях бомбардировщики противника меняли курс сразу же после открытия огня, сбрасывали бомбы впустую и уходили из зоны обстрела батареи, отказывались от попыток прорваться к Москве. Батареей были сбиты четыре самолёта.

Главный же эффект состоял в том, что близкие разрывы снарядов, выпущенных батареей, заставили 98 бомбардировщиков сбросить бомбы куда попало и оперативно ретироваться.

Опытная (15-я) батарея на один «отражённый» самолёт расходовала в среднем 96 снарядов, то есть в 25 раз меньше, чем в среднем по зенитной артиллерии Московской зоны.